У Канта вопрос о человеке является отправной точкой всей его философской деятельности. Не считая проблему познания основным философским вопросом, он выделяет следующие основные философские проблемы, которые в совокупности призваны ответить на вопрос, что есть человек:

1. Что я могу знать?

2. Что я должен делать?

3. На что я смею надеяться?

Кант ввел термин антропология, в которой выделял:

1. физиологическая антропология: человек как часть природы

2. прагматическая антропология: человек как мыслящее существо

Однако целостного антропологического учения Кант не создал.

Следующие моменты делают его труды значимыми:

1. рассмотрение человека как активно познающего субъекта

По мнению Канта, разум без опыта пуст, а опыт без разума слеп. Важно, что человек выступает в процессе познания не как пассивная губка, а как активно действующее существо. Познавательная деятельность осуществляется существом с активной позицией.

Кант оценивал свой принцип как копернианский поворот в философии. Раньше субъект вращался вокруг объекта, по Канту же субъект в центре и вокруг него вращается сфера познания.

2. этическая доктрина Канта, в рамках ее утверждение безусловной высшей ценности человека.

Кант утверждает: “ природа и свобода могут без противоречия быть приписаны одной и той же вещи, но в различном отношении: в одном случае - как явлению, в другом - как вещи самой по себе”.

“Вещью в себе“, которая есть явление, определяемое необходимостью, и вместе с тем есть запредельная миру явлений, миру необходимости, по учению Канта может быть только человеческое существо. Нравственное сознание присущее человеку, несмотря на совершаемые им ненравственные поступки (они как раз и указывают на наличие нравственного сознания), неопровержимо свидетельствуют о вменяемости человеческого индивида, его ответственности за свои поступки, а значит, и о его свободе. В этом смысле Кант говорит о практическом (нравственном) доказательстве свободы воли.

Человек не свободен как явление природы, естественное существо, определяемое законами природы. Он не свободен как чувственное существо, обусловленное своими восприятиями, переживаниями, страстями. Каждый поступок человека происходит в определенный момент времени, который необходимо обусловлен тем, что предшествует ему во времени.

Тем не менее, человек не только эмпирический индивидуум, но и трансцендентальный субъект, который не подвержен необходимости и, следовательно, свободен. И лишь в этом качестве, т.е. в своей трансцендентальности, человек выступает как разумное, разумно действующее, нравственное, свободное существо. Соответственно этому, и человеческая воля может быть правильно понята лишь с учетом раздвоенности всего существующего. Признание свободы воли отнюдь не равнозначно утверждению, что воля всегда свободна. Как и человек в целом, воля принадлежит двум мирам и поэтому характеризуется противоположными определениями. Кант разъясняет: «одну и ту же волю в ее проявлении (в наблюдаемых поступках) можно мыслить, с одной стороны, как необходимо сообразующуюся с законом природы и постольку не свободную, с другой же стороны, как принадлежащую вещи в себе, стало быть, не подчиненную закону природы и потому как свободную».

По Канту свободное действие инициируется чистым разумом, который хотя и присущ живому, смертному индивиду, существует вне времени и пространства, из чего следует, что здесь нет места причинно-следственному отношению, предполагающему отношение во времени между “прежде” и “после”. Чистый разум инициирует свободные действия как определенный “образ мыслей”, духовный склад личности, ее нравственная ориентация. Чистый разум, свободный от чувственных побуждений, эгоистических пристрастий, предубеждений, оказывается общественным сознанием, общественным разумом. В понятии чистого разума преодолевается противопоставление личного общественному. Такое возвышение не есть конечно, устранение личного в частности стремления к счастью, речь идет лишь о подчинении личных стремлений нравственному закону (категорическому императиву): поступай так, как если бы тебе хотелось, чтобы максима твоей воли стала всеобщим законом . Кант по сути дела понимает закон морали в статусе юридического закона. Таким образом, морально-нравственный поступок только тот, который совершен из-за чувства долга.

Кант пытается конкретизировать моральный закон. Кант предлагает посмотреть на явления с точки зрения средств и цели. То, что рассматривается как средство, обладает ценностью лишь в той мере, которой оно служит достижению цели. Безусловной ценностью обладает категорический императив. Носителем категорического императива является человек, то есть человек обладает высшей безусловной ценностью.

Другая формулировка: «Поступай так, чтобы человек, как в твоем лице, так и в лице всего человечества, рассматривался как цель, но не как средство».

По мнению Канта, природа хочет от нас, чтобы человек всё то, что находится за пределами механического устройства своего существования, всецело произвел всё для себя. То есть создал все для себя с помощью разума.

Первое свойство разума – свойство сравнивать, второе – возможность разума создавать образ желаемого при отсутствии объекта желаемого. Разум человека создает образ желаемого не только того, что нужно, но и вопреки естественной склонности. Таким образом, сравнивая и желая того, что не одобряется природой, разум получает первый толчок к выходу за пределы природы. Грехопадение человека трактуется Кантом как пробуждение разума, и, как следствие, желание человека избирать образ жизни по своему усмотрению.

Если человек может избрать образ жизни, значит, человек свободен. Осознав свою собственную свободу, человек не может вернуться в исходное природное состояние. Следующий шаг разума – осознание человеком того, что он является целью природы. Когда человек осознает в себе цель природы, он устанавливает отношение равенства другими людьми. Разум не позволяет вернуться в состояние дикости.

Цель Канта – понять, как появилась свобода человека. Есть и еще одна цель: согласно Канту человек является высшей ценностью, Канту необходимо показать, что у человека есть возможность стать нравственным, высшим существом, перерасти из подлеца в подлинное высшее существо. Такую возможность можно обосновать только через историю.

В одном из заключительных разделов «Критики чистого разума» Кант сформулировал три знаменитых вопроса, исчерпывающих, по его мнению, все духовные проблемы человека: что я могу знать? что я должен делать? на что смею надеяться? На первый вопрос, полагал он, дает ответ его теоретическая философия, на второй - практическая. Ответ на третий вопрос, который затрагивает проблему веры, сразу не получился. «Критика способности суждения» с ее выходом в проблемы телеологии и культуры указывала «дорогу надежды», по которой следует идти индивиду. Культура - последняя цель природы, человек призван создать ее. Можно ли при этом рассчитывать на какие-либо внешние силы, кроме собственных потенций? Какого рода надежду оставляет вера во всемогущее существо? На помощь сверхъестественных сил, по Канту, надеяться непозволительно. Нет ни чудес, выходящих за пределы объективных законов опыта, ни божественной тайны, превышающей возможности нашего духа, ни благодати, силой божественного авторитета просветляющей нашу нравственность. Вера в Бога - это прежде всего надежда на собственную нравственную силу. При том, что Кант не устраняет надежды и на посмертное воздаяние; без веры в будущую жизнь невозможна никакая религия. Речь об этом идет в трактате «Религия в пределах только разума» (1793). Трактат важен для понимания этической теории Канта. Кантовское учение о религии существует только в пределах последней. Второй и третий вопросы слились воедино.

В том же 1793 г., когда появился трактат о религии, Кант заговорил о необходимости дополнить три основных философских вопроса четвертым. «Давно задуманный план относительно того, как нужно обработать поле чистой философии, состоял в решении трех задач: 1) что я могу знать? (метафизика); 2) что я должен делать? (мораль); 3) на что я смею надеяться? (религия); наконец, за этим должна была последовать четвертая задача - что такое человек? (антропология, лекции по которой я читаю в течение более чем двадцати лет)». В другом месте Кант уточнял: «…в сущности, все это можно было бы свести к антропологии, ибо три первых вопроса относятся к последнему». Первое и последнее слово зрелого Канта - о человеке. Кантовский критицизм в значительной мере порожден интересом к жизни личности. С размышлений над судьбой человека начинался коперниканский поворот. Проблема свободы лежит в основе «Критики чистого разума».

Философия религии Канта непосредственно примыкает к его этике. Мы помним тезис: мораль не возникает из божественных установлений. Но знаем и антитезис: мораль неизбежно ведет к религии. Человеческих способностей недостаточно для того, чтобы привести в соответствие право людей на счастье с их обязанностями; необходимо признать всемогущее моральное существо как владыку мира. Обоснованию антитезиса посвящен трактат «Религия в пределах только разума».

Кант начинает с размышлений о нравственной природе человека. Одни мудрецы убеждены, что человек безнадежно погряз во зле. Иные видят его по природе добрым, а злым лишь под влиянием обстоятельств. И те и другие ригористы, категоричные в своих суждениях. Им противостоят индифферентисты, которые полагают, что человек по природе своей нейтрален - ни добр, ни зол, и синкретисты, считающие его одновременно и добрым и злым. Кант в делах морали ригорист, но одновременно он диалектик. Он и здесь пытается совместить, более того - столкнуть противоположности. Человек, утверждает Кант, «по природе зол». В нем заключена неизбывная склонность творить зло, которая выглядит как приобретенная, будучи, однако, изначально ему присущей. Вместе с тем человек обладает задатками добра. Моральное воспитание в том и состоит, чтобы восстановить в правах добрые задатки, чтобы они одержали победу в борьбе с человеческой склонностью к злому. Такая победа возможна только как «революция» в образе мыслей и чувств. Кант в свое время сам пережил ее и считал, что коренное нравственное обновление, своего рода второе рождение является непременным условием формирования характера человека и человечества. И еще одно важное условие победы добра: «…высшее нравственное благо не может быть осуществлено исключительно посредством стремления отдельного человека к его собственному моральному совершенству, а требует объединения людей в одно целое ради той же цели, т. е. системы благомыслящих людей, в которой и благодаря единству которой это благо только и может осуществиться…» Благо (добро) общественная потребность и порождение общества. В учении о религии абстрактная этика Канта обретает социальные черты. Кант вводит понятие «этическая община». Без нее невозможно преодолеть в плане нравственности «естественное состояние», где, согласно Гоббсу, идет война всех против всех, где нет не только законов, но и моральных заповедей. Этическая община - это церковь. Определенный тип религии на определенном этапе духовной истории человечества оказывается необходимым средством, цементирующим и совершенствующим людское сообщество.

Еще в древности появилась просветительская концепция религии - «страх породил богов». В дальнейшем эта концепция была уточнена: страх подготовил почву, а бессовестные обманщики навязали темному народу представления о тех или иных богах. «…Бросьте взгляд на большинство народов и эпох, исследуйте те религиозные принципы, которые фактически господствовали в мире, - вряд ли вас можно будет убедить в том, что они суть нечто большее, чем бред больных людей…» таков вывод, к которому пришел почитаемый Кантом Юм. Но почему «обман», почему «бред» получил столь широкое и прочное распространение? Как возникла идея страдающего Бога? По мнению Юма, религия - это необъяснимая загадка; единственный результат ее изучения - сомнение и отказ от каких-либо оценок.

Немецкое Просвещение, выросшее на почве протестантизма и пиетизма, всегда смотрело на религию через исторические очки. Лессинг в «Воспитании человеческого рода» набросал схему развития религиозных верований как нравственного совершенствования людей и, заглядывая в будущее, предсказал наступление времени, когда мораль сможет обходиться без веры в высшее существо. Кант всматривается в прошлое, ищет социально-психологические корни веры в Бога и видит в человеке (человечестве) борьбу двух начал - добра и зла. Зло изначально преобладает, но задатки добра дают о себе знать в виде чувства вины, которое овладевает людьми. Человек, по Канту, «никогда не свободен от вины». Переживание вины (своей собственной или чужой, которой ты лишь сопричастен) - основа морали. Спокойная совесть изобретение дьявола, скажет впоследствии Альберт Швейцер (защитивший диссертацию по философии религии Канта). Человек, который «всегда прав», погиб для морали. Нравственное обновление возможно только как борьба с самим собой. Отыскивая корни религии, Кант вдруг набрел на первоистоки нравственности, обнаружил ее фундамент. И встретил знакомого нам «конструктора» - воображение. Присмотримся к тому, как оно работает в данной области.

Страх породил богов, рассуждает Кант, а боги установили запреты. Сильнее всего страх в воображении. Боязнь нарушить табу, страх перед тем, что это уже совершилось, рождают идею искупительной жертвы. Когда жертвоприношение превращается в самопожертвование, происходит «нравственно-религиозная революция». Человек, решившийся на самопожертвование, уподобляет себя Богу. Так возникает образ страдающего «сына божьего», вестника, который одновременно и Бог и человек. «Учитель евангельский, - пишет Кант, - провозгласил себя посланником Неба», объявил старую, рабскую веру в формулы и обряды чем-то само по себе ничтожным, а моральную веру единственно душеспасительной. Своей жизнью и своей смертью он дал пример подлинной человечности. Этой смертью его публичная история и кончается. Приложенная к ней как дополнение более таинственная и совершившаяся только перед глазами близких ему лиц история воскресения и вознесения на небо «не может без ущерба для ее исторического достоинства быть использована религией в пределах только разума».

Сопоставлению христианства с ветхозаветной религией Кант придает принципиальное значение. Десять библейских заповедей изложены как «принудительные законы», они устремлены на внешнюю сторону дела, в них нет требования морального образа мыслей, что является главным для христианства. Моисей хотел основать только политическую, а не этическую общину. Иудаизм, по Канту, «не религия, но лишь объединение массы людей, которые, поскольку они принадлежали к одному особому племени, организовались в единую общность под началом чисто политических законов и, стало быть, не образовали церкви». Возникновение христианства означало полное отрицание ветхозаветной веры. Это была «революция в религии». Только с христианства Кант начинает «всеобщую церковную историю».

В учении о религии четко проявился историзм кантовского мышления: Кант видит изначальное, по сути дела безрелигиозное состояние людей, затем первый, еще несовершенный тип религии, который называет «богослужебным». Высший этап - «вера разума». Богослужебная религия рассчитана на снискание благосклонности верховного существа, которое можно умилостивить жертвами, обрядами и соблюдением заповедей. Человек льстит себя мыслью, что Бог может сделать его счастливым без каких-либо усилий с его стороны; нужно только соответствующим образом попросить Бога и предпринять кое-какие внешние действия. По сути дела речь идет о сделке. Священник выступает в роли посредника; в богослужебной религии он жрец, носитель ритуала, церковь здесь храм, где ритуал свершается. Религия разума - это чистая вера в добро, в собственные моральные потенции, без примеси какого бы то ни было расчета, без перекладывания ответственности на высшие силы. Это религия доброго образа жизни, которая обязывает к внутреннему совершенствованию. Священник в ней просто наставник, церковь - место собраний для поучений.

Страх породил богов, а боги установили запреты, но потом, говорит Кант, в дело включилась совесть. Именно она является главным регулятором религиозности. Совесть означает совместное ведание, знание; образ другого знающего, от которого нельзя спрятаться, вплетается в мое самосознание. Я совершил проступок, никто не может уличить меня в содеянном, и все же я чувствую, что есть свидетель и обвинитель. Совесть - это страх, ушедший внутрь, направленный на самого себя. Самый страшный вид страха. В церковной вере он объективирован в виде Бога, который устанавливает заповеди и карает за их нарушение, но прошение и милость которого можно снискать. В чистой религии разума сделка с Богом (т. е. сделка с совестью) невозможна. Остается только не нарушать запреты, следовать категорическому императиву. «…Все, что человек сверх доброго образа жизни предполагает возможным сделать, чтобы стать угодным Богу, есть лишь иллюзия религии и лжеслужение Богу» таков символ веры кёнигсбергского реформатора (современники сравнивали Канта с Лютером; он, хотя и не создал новой церкви, нашел многих последователей). Между тунгусским шаманом и европейским прелатом по сути дела нет разницы. И тот и другой полны одного стремления - направить к своей выгоде невидимую силу, которая повелевает судьбами людей. И лишь о том, как к этому приступить, они думают различно.

Кант отвергает молитву как средство общения с Богом (когда встречают человека, который громко говорит сам с собой, это может вызвать подозрение, что у него легкое умопомешательство), хождение в церковь, носящее характер идолослужения, и другие ритуальные обряды. По своему содержанию религия ничем не отличается от морали; существуют различные виды веры, но религия едина, как едина мораль. Бог - это моральный закон, как бы существующий объективно. Впрочем, не только Кант не стоик. Для стоика высшее благо аскетизм и даже добровольный уход из жизни. Самоубийство, по Канту, нарушение долга. Он возлагает надежду не только на ригористическое служение долгу (как думают многие знатоки Канта). С годами он внял критическим голосам, обвинявшим его в черствости, а может быть, и сам понял силу аффекта, влекущего одного человека к другому, объединяющего людей узами более прочными, чем страх и обязанность. Так или иначе, но, чем старше становился Кант, тем охотнее он рассуждал о любви.

Любовь и долг - веши разные. Таков первоначальный тезис. Долг любить бессмыслица. Когда говорят: «Полюби ближнего своего, как самого себя», то это не значит, что ты сначала должен полюбить человека и, уже повинуясь этой любви, делать ему добро. Наоборот, делай своим ближним добро, и это пробудит в тебе человеколюбие. Делать добро другим людям по мере возможности есть долг независимо от того, любим мы их или нет, и этот долг остается в силе, даже если бы мы были вынуждены сделать печальное открытие, что человеческий род недостоин любви. Так говорится на страницах «Метафизики нравов», наиболее поздней этической работы Канта. Антитезис неизбежен, он появляется на последующих страницах той же работы, один из разделов которой называется «О долге любви к другим людям». Читатель в недоумении. И снова спасает оговорка: во втором случае под любовью подразумевается не чувство, а некий общий принцип. Теперь остается обнаружить синтез, который бы снял остроту крайних формулировок. Мы находим его в статье «Конец всего сущего», в рассуждениях о том, как любовь помогает выполнению долга: «То, что человек не любит, он делает настолько убого, подчас так уклоняясь с помощью софистических уловок от велений долга, что вряд ли можно представить себе последние в качестве мотива действия без одновременного вмешательства первых…. Свободный способ мышления - равно далекий как от раболепия, так и от распущенности - вот благодаря чему христианство завоевывает сердца людей, рассудок которых уже просветлен представлением о законе их долга. Чувство свободы в выборе конечной цели внушает им любовь к моральному закону». В трактате о религии та же оценка христианства, те же мысли: «Высшая, для человека никогда не достижимая вполне цель морального совершенства бренных творений есть любовь к закону. Соответственно этой идее в каждой религии принцип веры должен был бы быть таким: „Бог есть любовь“».

А откуда взялась любовь? Кант и здесь старается мыслить исторически. Любовь не дар небес, а плод земли, метаморфоза полового инстинкта. Стиснутое рамками запрета, не удовлетворенное до конца низменное животное вожделение трансформируется в высший элемент культуры. Кант рассуждает о социогенезе. «Человек вскоре замечает, что половое возбуждение, которое основывается у животных на преходящем, большей частью периодическом влечении, способно у него принять характер более длительный и даже более интенсивный благодаря воображению, которое поддерживает эту эмоцию, умеряя ее, но делая ее в то же время тем продолжительнее и единообразнее, чем больше предмет чувства удален, и что в силу этого устраняется пресыщение, являющееся необходимым последствием полного удовлетворения чисто животной потребности… Отказ и был тем волшебным средством, превратившим чисто чувственное влечение в идеальное, животную потребность - в любовь, ощущение, просто приятное, - в понимание красоты сначала в человеке, а затем и в природе». Кант говорит, что это «незаметное начало» оказалось важнее всех последующих достижений культуры. У преемников Канта не раз возникал спор по поводу бессознательных влечений человека. Что первично - страх или запрет? По Канту, первично воображение, нагоняющее страх и парализующее действие, усиливающее и очищающее страсть. Интерпретируя Библию, Кант помимо инстинкта питания и любви называет еще два мощных культуроформирующих стимула: ожидание грядущего, мысль жить для потомства, надежда на лучшую будущую жизнь (но уже не для себя, а для своих детей) и, наконец, желание самому быть целью (а не средством для других).

Христианство Кант приемлет как нравственный принцип, как программу человеколюбия. Совершенствуя эту программу, он пытается обосновать ее теоретически. От церковной догматики он далек. Догмы Кант превращает в гипотезы. «Бог как гипотеза» - это фраза из кантовских черновиков. Прусское правительство долго размышляло, как наказать всемирно известного ученого за вольнодумство и не попасть при этом в глупое положение. К этому времени на престоле уже не было Фридриха II, его место занял Фридрих-Вильгельм II. В отличие от своего дяди, «просвещенного» деспота, полководца, покровителя наук, новый король был человеком безвольным, тупым, склонным к мистике. Деспотизма в Пруссии не убавилось, а просвещения стало меньше. Фридриховский девиз «Рассуждайте, но повинуйтесь!» уступил место более привычному «Повинуйтесь, не рассуждая!». Но главное было не в личных качествах прусского монарха; сложилась новая политическая ситуация: во Франции полыхала революция, и немецкие властители опасались, что она перекинется на их земли. В Пруссии вышли новые законы, запрещающие свободомыслие, усиливающие цензуру. Привлекли к суду и отстранили от должности «простоволосого проповедника» Иоганна Шульца. Кант получил от короля выговор.

Королевский указ, содержавший выговор, не был обнародован. Он пришел как частное письмо. Король был недоволен произвольным толкованием Священного писания, угрожал философу репрессиями в случае неподчинения. От Канта требовали немедленного ответа, и он ответил немедля. Соблюдая все смиренные формулы обращения подданного к своему монарху, он отнюдь не каялся, а, наоборот, решительно отводил по всем пунктам предъявленные ему обвинения. Вместе с тем, дабы не давать повода для обвинений в извращении и унижении христианства, философ обещал «в качестве верноподданного» королевского величества в дальнейшем воздержаться от публичных выступлений по вопросам религии. Ответ Канта был достоин великого ироника. Его внешне смиренная формула содержала двусмысленность: после смерти Фридриха-Вильгельма II Кант заявил, что он свободен от взятого на себя обязательства (поскольку он стал теперь подданным другого «величества»). В «Споре факультетов» (1798) Кант вернулся к толкованию Библии, а в предисловии к работе опубликовал свою переписку с королем.

Помимо морали, Кант видит в обществе еще одну надежную опору гуманности, еще один оплот надежды для человека - право. Проблемы права, как международного, так и гражданского, привлекают всевозрастающее внимание философа после Великой французской революции, потрясшей европейские государственные основы и оказавшей сильнейшее влияние на духовную жизнь Германии.

Королевская Пруссия вела непопулярную в стране войну с революционной Францией. На Базельский мир, положивший конец боевым действиям, Кант откликнулся знаменитым трактатом «К вечному миру» (1795). Свой трактат Кант строит в виде договора, пародируя соответствующие дипломатические документы. Сначала прелиминарные статьи, затем «окончательные» и даже одна «тайная». В «окончательных статьях» кантовского проекта речь идет об обеспечении достигнутого мира. Гражданское устройство в каждом государстве должно быть республиканским. (Республика, по Канту, означает не отсутствие монарха, а правовой порядок, гласность и разделение властей; Фридрих II, по его мнению, правил страной республикански.) Вторая «окончательная» статья договора о вечном мире определяет основу, на которой возникает международное право, а именно: добровольный союз государств, где реализуется устройство, подобное гражданскому обществу, в котором гарантированы права всех его членов. Союз народов, «федерализм свободных государств» не всемирное государство; Кант недвусмысленно выступает за сохранение национального суверенитета. Третья «окончательная» статья ограничивает «всемирное гражданство» лишь правом на гостеприимство в чужой стране. Каждый человек должен иметь возможность посетить любой уголок земли и не подвергаться при этом нападениям и враждебным действиям. Каждый народ имеет право на территорию, которую он занимает, ему не должно угрожать порабощение со стороны пришельцев. Кант противник колониальных захватов. Договор о вечном мире венчает тайная статья. «…Максимы философов об условиях возможности всеобщего мира должны быть учтены государством, вооружившимся для войны».

Кант иронизирует, но озабочен серьезной проблемой - как объединить политику с моралью? Есть две возможности: либо приспособить мораль к интересам политики, либо подчинить политику морали. Первый вариант поведения избирает «политический моралист», он начинает там, где останавливается «моральный политик», он подгоняет принципы под цели. Подлинное единство морали и политики возможно только на основе права, а гарантией служит гласность. Мораль дает внутренний закон поведения человека, в принципах права внутреннее убеждение сочетается с внешним принуждением. В результате возникает сила, регламентирующая жизнь общества, укрепляющая нравственность, спасающая человека от произвола других. Право формально. Оно обязательно для всех, не оставляет никакого места для исключений. Стоит только допустить малейшее исключение в исполнении закона, чтобы он стал шатким и ни на что не годным. Это сказано было относительно нравственности, теперь Кант говорит то же самое о праве.

Кантовская «Метафизика нравов» - панегирик правосознанию. Она вышла двумя выпусками. Первая часть посвящена праву, вторая - морали. В философии права Кант находит существенное дополнение к ответу на вопрос, который был задан в философии религии: на что я смею надеяться? Человек возлагает надежду не только на себя самого, но и на социальные институты, на юридические законы. В результате претерпевает изменения и кантовская концепция морали: она теряет черты ригоризма. Мыслителя то и дело одолевают «казуистические вопросы», на которые невозможно дать однозначные ответы. Он становится терпимее, меньше требований предъявляет к человеку, больше прегрешений готов ему отпустить. Он говорит о счастье людей как о конечной цели человеческого рода, о любви как силе, споспешествующей счастью. Вторая часть «Метафизики нравов» содержит существенные коррективы к «Критике практического разума» и другим этическим работам.

Обратимся, однако, к первой части. Право, по Канту, распадается на частное и публичное; первое рассматривает отношения между частными лицами, второе - между человеком и обществом, а также между социальными группами.

Главная проблема частного права - собственность. Частная собственность составляет основу гражданского общества, но она не изначальна, «мое» и «твое» - результат истории. Объектом собственности могут быть только вещи; человек лишь субъект ее. Владеть человеком нельзя. Есть, правда, сфера вещно-личного права, где люди рассматривают себя как вещи и отдают друг друга во взаимное пользование. Это брак, который Кант определяет как «соединение двух лиц разного пола ради пожизненного обладания половыми свойствами другого». Кант не устает подчеркивать равенство вступающих в брак сторон. Поэтому не только муж имеет право добиваться возврата ушедшей от него жены, но и наоборот. У обоих и равное право на наслаждение.

Публичное право определяет положение отдельных индивидов в государстве и отношения между государствами в составе человечества. Правовые атрибуты человека как гражданина суть свобода, равенство и самостоятельность. Первые два явно заимствованы Кантом из лозунгов французской революции, оба устремлены против всех видов феодальной зависимости, деспотизма и сословных ограничений; перед законом все равны. Итак, свобода, равенство… В качестве третьего лозунга на знаменах санкюлотов было начертано «братство», правовую триаду Канта венчает более определенный пункт - «гражданская самостоятельность». Несамостоятельны, по мнению Канта, дети, женщины, слуги, поэтому он лишает их избирательных прав. Но не прав вообще; перед законом, настойчиво повторяет Кант, все равны. Что касается избирательных прав, то, кстати сказать, и якобинская конституция 1793 г. не предоставляла их женщинам. Это было в духе времени.

Чтобы исключить деспотизм, Кант настаивает на строгом разделении властей. Идея не новая, но в «Метафизике нравов» она проведена с предельной последовательностью и убедительностью. В каждом государстве существует три власти - верховная, издающая законы, исполнительная, осуществляющая управление на основании существующих законов, и судебная, контролирующая соблюдение законов. Деспотизм появляется там, где не обеспечена достаточная независимость одной власти от двух других. Противоположность деспотизма, по Канту, - республика. Если в условиях конституционной монархии осуществлен принцип разделения властей, то это, согласно Канту, республика. Форме правления Кант не придает особого значения. Главное, говорит он, чтобы страной правили не люди, а законы и чтобы каждая из трех властей не преступала своих полномочий. Законодательная власть страны воплощает в себе объединенную волю народа. Законодатель не может быть правителем, ибо первый издает законы, а второй подчиняется им. Ни законодатель, ни правитель не могут творить суд, они лишь назначают судей. Народ сам судит себя через своих сограждан, которые назначены для этого как его представители путем свободного выбора. Под пером Канта рождаются требования, удивительно перекликающиеся с программой французской революции. Расходится он с нею только в понимании средств.

Тезис Канта предельно ясен: «Обязанность народа - терпеть злоупотребления верховной власти, даже те, которые считаются невыносимыми…», «изменения в (имеющем изъяны) государственном устройстве, которые иногда требуются, могут быть произведены только самим сувереном путем реформы, а не народом… путем революции…» Сказано четко и определенно. Но рядом и «антитезис» - признание законности революции: «…если революция удалась и установлен новый строй, то неправомерность этого начинания и совершения революции не может освободить подданных от обязательности подчиняться в качестве добрых граждан новому порядку вещей…» В «Споре факультетов» Кант произносит панегирик французской революции: «Революция талантливого народа, происходящая на наших глазах, может закончиться удачей или провалом, может быть в такой мере полна бедствий и злодеяний, что здравомыслящий человек даже в надежде на счастливый исход не решился бы начать столь дорогой эксперимент вторично - и тем не менее, эта революция, говорю я, встречает в сердцах всех очевидцев… такое сочувствие, которое граничит с энтузиазмом», ибо борьба идет за попранные права народа.

Кант - решительный противник тирании. Он лишь опасается, что применение насилия в борьбе с нею расшатает правосознание и приведет к еще худшей тирании. Деспот должен быть низложен, но только легальными средствами.

Народ имеет свои неотъемлемые права по отношению к главе государства, хотя они не могут быть принудительными правами. Что это за «непринудительные» права? Свобода критики в первую очередь. «…Гражданин государства, и притом с позволения самого государя, должен иметь право открыто высказывать свое мнение о том, какие из распоряжений государя кажутся ему несправедливыми по отношению к обществу… Свобода печатного слова есть единственный палладиум прав народа…» Кант - теоретик либерализма. Отсюда - сильные и слабые стороны его политической философии.

Идея вечного мира - завершающее звено философии Канта. Что бы ни писал Кант об обществе, его рассуждения неизбежно заканчиваются постановкой вопроса об устранении войн. «Метафизика нравов» не составляет исключения. По сравнению с трактатом «К вечному миру» здесь, правда, есть одна существенная поправка. Там речь шла о всеобщем мире как цели «практически достижимой». Здесь Кант менее оптимистичен. «…Вечный мир (конечная цель всего международного права) есть, разумеется, неосуществимая идея. Но политические принципы, нацеленные на то, чтобы вступать в такие [международные] связи, которые служили бы постоянному приближению к состоянию вечного мира, вполне осуществимы…» Альтернатива всеобщего мира путем договора - вечный покой на кладбище человечества, противоестественный конец всего сущего. Поэтому, как ни утопичен вечный мир, стремление к нему - императив внешней политики. Императив надежды.

Завершив «Метафизикой нравов» разработку отдельных частей философской системы, Кант почувствовал потребность изложить свое учение в более или менее концентрированном виде, а заодно и ответить на вопрос, который с некоторых пор представлялся ему как философу главным: «Что такое человек?»

«Антропология с прагматической точки зрения» (1798) - последняя работа, изданная самим Кантом. Здесь он как бы подводит итог размышлениям о человеке и вообще всем своим философским размышлениям. Это завершение пути. И одновременно начало: начинать изучение философии Канта целесообразно именно с «Антропологии». Читатель должен как бы пуститься в путь, обратный движению мысли Канта. В конце его окажется «Критика чистого разума». Уже первый взгляд, брошенный на «Антропологию», говорит о совпадении структуры этого произведения с обшей системой кантовской философии. Главная часть книги распадается на три раздела в соответствии с тремя способностями души: познанием, «чувством удовольствия и неудовольствия» и способностью желания. Именно эти три способности определили в свое время содержание трех кантовских «Критик». В «Антропологии» идеи критической философии непосредственно соотнесены с миром человека, его переживаниями, устремлениями, поведением. Человек для Канта «наиболее важный предмет в мире». Над всеми другими существами его возвышает наличие самосознания. Благодаря этому человек представляет собой индивид. При всех изменениях, которые он может претерпеть, он все же одно и то же лицо. Из факта самосознания вытекает эгоизм как природное свойство человека. Просветительская философия, исходившая из отдельного, обособленного индивида, культивировала разумный эгоизм как основу поведения. Кант отвергает эгоизм во всех его видах, как несовместимый с разумом. Эгоизму Кант противопоставляет плюрализм - образ мыслей, при котором человек рассматривает свое «я» не как весь мир, а лишь как часть мира. Человековедение - это мироведение. Кант требует обуздания эгоизма и полного контроля разума над психической деятельностью, при том что он энтузиаст воображения. Но одно дело, когда мы сами вызываем и контролируем наши внутренние голоса, другое - когда они без зова являются к нам и управляют нами, тут уже налицо душевная болезнь либо предрасположение к ней.

Не контролируемое разумом сознание снова привлекает пристальное внимание философа. Может ли человек иметь представления и не осознавать их? Такие представления Кант еще в молодости назвал темными. Теперь он говорит о них подробно и обстоятельно. В полном мраке сознания может идти такой сложный психический процесс, как художественное творчество. Представьте себе, пишет Кант, музыканта, импровизирующего на органе и одновременно разговаривающего с человеком, стоящим подле него; одно ошибочное движение, неверно взятая нота - и гармония разрушена. Но этого не происходит, хотя играющий не знает, что он сделает в следующее мгновение, а сыграв пьесу, подчас не в состоянии записать ее нотными знаками. Какова интенсивность «темных представлений», какое место занимают они в духовном мире человека? Кант не склонен недооценивать их значение. Рассудок порой не в состоянии избавиться от их влияния даже в тех случаях, когда считает их нелепыми и пытается противоборствовать им. Так, например, обстоит дело с половой любовью. Что касается сферы наших неосознанных представлений, то она значительно шире, чем можно себе представить, практически беспредельна. «…На большой карте нашей души, так сказать, освещены только немногие места…; это обстоятельство может возбуждать у нас восхищение перед нашим собственным существом; ибо достаточно высшей силе воскликнуть: да будет свет! и без малейшего нашего участия перед нашими глазами открылось бы полмира». Рассуждения о «темных представлениях» и их роли в творческом процессе - важное дополнение к гносеологии и эстетике критицизма.

В «Критике способности суждения» художественное творчество рассматривалось как особый дар, не сравнимый ни с каким другим видом деятельности. Его носитель определялся как гений. В «Антропологии» сфера гения охватывает и науку. Кант проводит разграничение между «открытием» и «изобретением». Открывают то, что существует само по себе, оставаясь неизвестным (Колумб открыл Америку). Изобретение - создание ранее не существовавшего (порох был изобретен). Талант к изобретению называют гением, теперь в число гениев Кант зачисляет и Ньютона. И это характерная деталь: речь идет о сближении научного и художественного творчества, эстетического и познавательного начал. И то и другое опираются на воображение.

Но сближение не означает совпадения. В «Антропологии» по-прежнему отстаивается идея специфичности эстетического начала и его промежуточного, опосредствующего предназначения. А в этом состояло главное завоевание «Критики способности суждения»: там была показана несводимость эстетического ни к знанию, ни к морали, но одновременно подчеркнута неразрывная связь красоты с истиной и добром. Эстетическое есть нечто иное, чем познание и нравственность, оно своеобразный «мост» между ними. Одно утверждение не существует без другого, тезис - без антитезиса. В «Антропологии» упор делается на антитезис, в частности вводится понятие «эстетическое познание». В «Критике способности суждения» этого не было, там шла речь о прекрасном как об «игре познавательных сил», которая является лишь подготовкой к акту познания. Вместе с тем соприкосновение двух сфер открывало возможность допущения некой промежуточной сферы, принадлежащей как эстетическому, так и познавательному началу, где знание приобретает эстетическую окраску, а эстетическое становится познавательным. До-пушение такой сферы не только не разрушает исходные построения эстетики Канта, но, наоборот, логически вытекает из ее существа. Эстетическое познание - особая сфера между чувственностью и рассудком. Логика бросает упрек чувственности в поверхностности, единичности знаний. Обратный упрек рассудку - в сухости и абстрактности. Эстетическая способность избирает путь, на котором можно избежать обоих недостатков. Этот путь не уводит от науки, а, наоборот, приводит к ней: «…красота - это цветок, а наука плод…» О самом чувстве прекрасного Кант говорит как об отчасти чувственном, отчасти интеллектуальном удовольствии.

В «Антропологии» уточняется одна из главных категорий кантовской эстетики - «чувство удовольствия», которое лежит в основе способности суждения. Удовольствие есть чувство, «споспешествующее жизни». Но у человека на животный инстинкт наслаждения наложена нравственная и культурная узда. Человеческое удовольствие есть синоним культуры. «Один способ испытывать наслаждение есть одновременно культура человека, а именно увеличение его способности к еще большему наслаждению такого рода; к этому относятся занятия науками и изящными искусствами. Другой способ - притупление восприимчивости, которое делает нас все менее способными к дальнейшему наслаждению».

Именно в «Антропологии» сказана знаменитая фраза: «…работа - лучший способ наслаждаться жизнью». Чем больше ты сделал, тем больше ты жил. Единственное средство быть довольным судьбой - заполнить свою жизнь деятельностью. Кант пишет эти строки, когда ему идет семьдесят пятый год. Он думает только об одном - о совершенствовании своего учения. И его философия в «Антропологии» обогащается новым содержанием. Это новые поиски. Но прежде всего - итог. Итог большой жизни и великой эпохи. Кант своим учением об активности познания, своими гуманистическими устремлениями отразил революционные веяния времени. Он дал плодотворный импульс дальнейшему развитию немецкой философской классики.

Является основоположником немецкого классического идеализма. Данный философ являлся профессором Кенигсбергского университета.

Философия Канта может быть условно разделена на два периода:

• докритический период;
• критический период.

Во время докритического периода философия Канта была направлена на проблемы природы, а также естествознания. В период критический Кант стал изучать проблемы разума, механизмы поведения, механизмы познания, его границы. Также его интересовали вопросы логики, этики,

В этой же работе Кант классифицирует само знание, как некий результат абсолютно любой а также выделяет понятия, которые характеризуют знание. Речь идет о:

• апостериорном знании;
• знании априорном:
• «вещи в себе».

В первом случае речь идет о приобретенном знании, во втором - об изначальном. «Вещь в себе» - это одно из ключевых понятий во всей философии Канта. Имеется в виду та внутренняя сущность, которую никогда не сможет постичь разум человека.

Особо примечательной является и моральная философия Канта. Философ задается следующими вопросами:

• какой должна быть истинная мораль;
• каким бы должно быть моральное поведение человека.

Проведя анализ, он делает следующие выводы:

• чистая нравственность - общественное добродетельное сознание, которое воспринимается отдельным индивидом как собственное;
• чистая нравственность и реальная жизнь находятся в постоянном противоречии;
• мораль не должна зависеть от внешних обстоятельств.

Иммануил Кант (1724-1804) - титан философской мысли всех времен. Он часто рассматривается самым крупным философом после Платона и Аристотеля.
Кант родился в Кенигсберге в Пруссии, после окончания школы поступил в Кенигсбергский университет. Успешно защитив диссертацию, он стал приват-доцентом, читал разные курсы в Кенигсбергском университете. В 1770 году стал профессором логики и метафизики этого университета и оставался на этом посту до того, как ушел в отставку за три года до смерти.
Жизнь Канта бедна событиями. Он жил спокойной и размеренной жизнью, путешествовал мало и приобрел репутацию очень пунктуального человека. Ежедневно совершал прогулки в точно назначенное время, и люди могли сверять часы по этим прогулкам. Одним из редких случаев, когда он опоздал на прогулку после обеда, был тот день, когда Кант читал книгу Руссо "Эмиль". Имел много друзей, его уважали и им восхищались все те, кто знал его, но его социальная жизнь была также регулируема, как работа. Он заслужил репутацию живого лектора, хотя никто не мог это сказать на основании его работ, которые трудны для понимания. Кант соединил в себе, как никто другой, спекулятивную оригинальность Платона с энциклопедичностью Аристотеля, и поэтому его философия считается вершиной всей истории философии до XX века.
В первый период своего творчества (1746-1760) Кант основное внимание уделяет вопросам естествознания и философии природы. Он пишет выдающийся трактат "Всеобщая естественная история и теория неба", в котором излагает свою знаменитую космогоническую гипотезу, обосновывающую диалектический взгляд на Вселенную.
Основные положения критического периода (начинается с 1770 г.) изложены Кантом в произведении "Критика чистого разума", в котором он собирался разработать принципы теоретического и практического познания; преодолеть догматизм, под которым подразумевал одностороннюю рационалистическую метафизику, начинающуюся с Декарта и до Лейбница. Кант ставил перед собой задачу критически исследовать познавательные способности человека. Впервые специфика познающего субъекта рассматривалась как фактор, определяющий способ познания и конструирующий предмет знания.
Кант пытался установить различие субъективных и объективных элементов знания, исходя из самого субъекта и его структуры. В самом субъекте Кант как бы различает два слоя, два уровня - эмпирический и трансцендентальный - всеобщие определения, составляющие принадлежность человека как такового.
Кант возвел гносеологию в ранг первого основного элемента теоретической философии; предметом теоретической философии он считал установление законов человеческого разума и его границ.
В этом смысле его философия - трансцендентальная, его метод критический, ибо в первую очередь необходимо предпринять критический анализ наших познавательных возможностей, чтобы выяснить природу их способностей. Таким образом, Кант осуществил переход от метафизики субстанции к теории субъекта.
Многие современники Канта восприняли его теоретическую философию как практически полное разрушение метафизики, поскольку, во-первых , она оказалась крайне критической как по форме, так и по содержанию; во-вторых , она лишилась многих испокон веков присущих ей тем и вопросов. Будучи ядром всего кантовского учения, его критика специфически повлияла на многие кантовские основополагающие тезисы и выводы, придав им чисто отрицательное звучание. Имеются в виду и непознаваемость вещи в себе, и невозможность применения к ней понятий чистого рассудка, и невозможность конститутивного использования трансцендентальных идей, и противопоставление «вещи в себе» – явлению, теоретического разума – практическому и т.д.
Остановимся чуть подробнее на кантовской трактовке полезных основополагающих понятий.
В «критической философии» Канта понятие «вещь в себе» («das Ding an sich») употребляется в четырех основных значениях.
Первое значение понятия «вещь в себе» указывает на наличие внешнего возбудителя наших ощущений и представлений. Здесь вещь в себе выступает как символ непознанной части объекта в сфере явлений.
Вещи в себе аффицируют нашу чувственность, побуждают ее к деятельности и к появлению в ней различных модификаций ее состояний. Именно на уровне чувственности, полагает Кант, в человеке осуществляется идущая из мира вещей в себе в мир явлений трансценденция, хотя адекватного образа этих вещей в явлении не содержится. Философ отмечает, что «предмет сам по себе... составляет причину явления (не будучи... сам явлением)».
В то же время на уровне чувственности активность субъекта познания проявляется в виде трансцендентальных форм созерцания пространства и времени, «ибо и трансцендентность как таковая априорно чувственна – и человеческий чистый разум есть необходимо чистый чувственный разум». Поэтому, по Канту, свойства, присущие вещам в себе, вообще никогда не могут быть даны нам посредством органов чувств.
Второе значение понятия «вещь в себе » состоит в том, что это всякий в принципе непознаваемый предмет.
О вещах в себе, считает кенигсбергский мыслитель, мы не имеем в сознании ничего, кроме ноуменов, так что они суть лишь абстрактно умопостигаемые (интеллигибельные) объекты. «Понятие ноумена, вещи в себе, ставит границу опыта», поскольку вещь в себе находится за пределами той реальности, с которой имеет дело человек. Поэтому всякое представление о них «остается для нас пустым и служит лишь для того, чтобы обозначить границы нашего чувственного познания и оставить место, которое мы не можем заполнить ни с помощью возможного опыта, ни посредством чистого рассудка».
Философ настоятельно подчеркивает, что «предметы сами по себе отнюдь не известны нам, и те предметы, которые мы называем внешними, суть только представления нашей чувственности, ...а истинный коррелят их, то есть вещь в себе, этим путем вовсе не познается и не может быть познана». Познание, по Канту, направлено не на вещи в себе, а на ощущения нашей чувственности, которые синтезируются категориальными схемами рассудка.
Третье значение понятия «вещь в себе » состоит в указании на трансцендентные духовные объекты, которые находятся вне сферы опыта и трансцендентальных принципов разума.
Вещами в себе, трансцендентными для теоретического разума, оказываются у Канта свобода воли, бессмертие души и бытие Бога. По мнению философа, сам человек также выступает как вещь в себе, поскольку внутри себя содержит основания для познавательной и практической деятельности.
И, наконец, четвертое значение понятия «вещь в себе » состоит в указании на сферу трансцендентных идеалов как совокупности недостижимых во всей полноте целей и ценностных устремлений субъектов. Характеризуя эти идеалы, кенигсбергский мыслитель пишет: «...То, что может быть представлено только чистым разумом, что должно быть причислено к идеям, адекватно которым не может быть дан в опыте ни один предмет,– ...это вещь в себе». В частности, трансцендентным идеалом общественно-исторического развития выступает, по Канту, совершенное правовое устройство и совершенное моральное устройство.
Абсолютное противопоставление явлений и вещей в себе – основная онтологическая посылка «критической философии» Канта . Если познание явлений никоим образом не есть познание их существующей безотносительно к познанию основы, значит, явления не более, чем результат самого познавательн о го процесса , синтезирующего , согласно определенным правилам, поток ощущений , вызываемый вещами в себе .
«Чувственно воспринимаемый мир не содержит в себе ничего, кроме явлений, но явления суть только представления, которые, в свою очередь, всегда чувственно обусловлены,– пишет немецкий философ.– И так как здесь нашими объектами никогда не бывают вещи в себе, то... мы никогда не вправе делать скачок... за пределы чувственности, как это было бы возможно, если бы мы имели дело с вещами в себе...».
В результате явления оказываются неразрывно связанными с активностью субъекта, с процессом человеческого познания и воления. «Явление есть то,– полагает кенигсбергский мыслитель,– что вовсе не находится в объекте самом по себе, а всегда встречается в его отношении к субъекту и неотделимо от представления о нем...».
Во-первых, к явлениям относятся пространство и время, которые определяются как чувственные, но также чистые априорные созерцания, не имеющие отношения к вещам в себе.
Во-вторых, явления – предметы человеческой чувственности, неразрывно связанные с ней. Это, следовательно, специфически человеческая реальность, имманентная познавательной и практической деятельности людей.
В-третьих, явления заключают в себе содержание, производимое воздействием вещей в себе на нашу чувственность. Но из этого вовсе не следует, что содержание созерцаний объективно: ведь оно не имеет ничего общего с вещами в себе. «...Именно явления,– пишет философ,– суть вещи, которые мы принимаем за предметы наших чувств...». Поэтому явление есть не выражение объективной сущности, а лишь вызванное последней субъективное представление.
В-четвертых, явления суть продукты категориального синтеза, осуществляемого рассудком. В этом своем значении явления предстают как феномены, поскольку они как предметы мыслятся в единстве категорий.
По Канту, феномен есть кажимость, но не материального мира, не вещи в себе, а того субстанциального целого, которое именуется «трансцендентальным субъектом», явление же представляет собой его «тело», ткань, структуру.
Явления могут быть осмыслены как совокупность конкретных человеческих опытов, которые в трансцендентальной взаимосвязи образуют способное бесконечно расширяться поле человеческого познания.
Теоретическое мышление, полагает Кант, «может привести нас только к познанию явлений, но никогда не может привести нас к познанию вещей в себе. ...За явлениями мы должны допустить и признать еще нечто другое, что не есть явление, а именно вещи в себе, хотя... мы не можем приблизиться к ним и никогда не можем знать, что они такое сами по себе. Это должно привести нас к различению... чувственно воспринимаемого мира и мира умопостигаемого...».
Явления и вещи в себе для нашего разума выступают как феномены и ноумены, как мир чувственно воспринимаемый и мир умопостигаемый. Это не значит, конечно, что ноумены и есть вещи в себе, поскольку вещи в себе принципиально непознаваемы. Кант настоятельно подчеркивает, что «понятие ноумена не есть понятие объекта».
Ноумены, как понятия о вещах в себе, как предметы интеллектуального созерцания, содержат всего лишь указание на то, что вещи в себе все-таки существуют. Они не имеют отношения к чувственным восприятиям и служат для обозначения вещей в себе в любых значениях последних. Ноумен есть «мысль о вещи в себе». Поэтому «отношение вещи в себе и феномена не может быть актуально выражено в терминах причинности в целом».
Итак, отвергнув старую версию метафизики, Кант сохранит ее в качестве конечной цели всей философии. Обсуждая вопрос о возможности метафизики, он, по сути, развивает саму ее систему, отводя «Критике чистого разума» место пропедевтики к этой науке. Однако на деле данная пропедевтика оказалась скорее мощным фундаментом, нежели робким введением, составив внушительную часть нового здания метафизики, где источником познания являются не предметы внешнего мира, а сам разум с его принципами.
Следовательно, считает немецкий мыслитель, необходима критика способности самого чистого разума.
Эта «критика чистого разума», в свою очередь, сама должна быть построена как философская система, и притом как введение к будущей положительной «критике практического разума».
В такой формулировке термин «разум» («Vernunft») обозначает совокупность всех познавательных способностей человека как трансцендентального субъекта. Под субъектом здесь понимается не эмпирический индивид, не личность с ее неповторимой экзистенцией, а человек как родовое существо, представитель человечества в целом, абстрагированный от всех чувственных и иррациональных аспектов своего бытия. Слово «чистый» означает «свободный» от эмпирии и практических побуждений людей и в этом смысле теоретический. «...Чистыми называются те знания,– пишет Кант,– к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое».
Но возможен ли «чистый» разум? И если да, то что и как может быть им познано?
Стремясь разрешить эту проблему, философ пытается выявить природу самого знания.
В "Критике чистого разума" Кант выявляет условия, при которых возможны главные формы научного знания. Эта проблема конкретизируется у Канта в следующих трех вопросах: "Как возможна чистая математика?", "Как возможно чистое естествознание?", "Как возможна метафизика как наука?" Главный вопрос, который пытается разрешить Кант: каким должен быть характер и способности познающего субъекта, чтобы предмет познания согласовался с нашим знанием о нем?
То есть, по Канту, деятельность субъекта - основание, предмет исследования - следствие. Объект познания - это мир явлений, феноменов, это то, что содержится в нашем сознании, опыте, что дано в созерцании.
Хотя Кант и признавал всегда за Локком, что наше познание начинается с опыта, но тут же утверждал, что оно не исходит из опыта. "Опыт никогда не дает своим суждениям истинной и строгой всеобщности, он сообщает им только условную и сравнительную всеобщность (посредством индукции)". То есть всеобщее и необходимое не может быть основано на эмпирических констатациях (докантовские философы считали научно достоверными аналитические суждения), где проявляется апостериорный характер суждения. Всеобщность достигается лишь априорностью. Человеческое познание содержит всеобщие и необходимые истины, но они - чистые априорные суждения. К ним относятся все положения математики и теоретического естествознания. Под априорными Кант понимал знания, к которым совершенно не примешивается ничто эмпирическое.
Априористский подход к истине можно найти и в античной философии, и особенно в европейской философии Нового времени у Декарта. Новым было то, что Кант приписывает априоризм не только интеллекту, но и чувственности, пересматривая о ней прежнее представление, согласно которому чувственность лишь дает многообразие ощущений, а принцип единства возникает лишь из понятий разума.
Таким образом, по Канту, у познания имеются два источника: эмпирический и априорный. Априорная сторона познания формулируется Кантом следующим образом: "Все теоретические науки, основанные на разуме, содержат априорные синтетические суждения как принципы". Под синтетическими суждениями Кант понимал такие суждения, где связь предиката и субъекта мыслится без тождества. Если в аналитических суждениях предикат лишь поясняет содержание субъекта, то в синтетических суждениях он дает новые характеристики субъекту. В отличие от Лейбница и других предшествующих ему философов Кант не допускает того, что все синтетические суждения известны только благодаря опыту. Кант ставит гносеологический вопрос: "Как возможны априорные синтетические суждения?"
Ответу на этот вопрос он посвящает "Критику чистого разума". Синтетические суждения могут быть априорными в том случае, если они опираются на форму чувственности, а не на чувственный материал. Посредством чувственности предметы нам даются, и только она доставляет нам созерцания, т.е. чувственные представления. "Всякое мышление, - писал Кант, однако, должно в конце концов прямо или косвенно... иметь отношение... к чувственности, потому что ни один предмет не может быть нам дан иным способом". Кант считал, что наша чувственность имеет доопытные, априорные формы, в которые с самого начала как бы "укладываются" ощущения. Этими формами для Канта выступали пространство и время.
Мы ощущаем одно рядом с другим, и это и есть пространство (априорная форма внешнего чувства, внешнего созерцания). Мы ощущаем одно, а затем другое, третье, то есть, ощущаем последовательность и это есть время (априорная форма чувства внутреннего, созерцания последовательности). Это априорный, то есть врожденный способ нашего чувствования, он всегда присутствует в нас, это - чистая интуиция, форма явления, позволяющая упорядочивать многообразие в определенные отношения и связи. Значит, у Канта мир не иллюзия, а мир для нас, реальность. Рассмотрение пространства и времени не как форм бытия вещей самих по себе, а как априорных форм чувственности познающего субъекта позволяет Канту дать обоснование объективной значимости идеальных конструкций - прежде всего конструкций математики. Кант утверждает, что евклидова геометрия известна а priori, хотя она синтетична, т.е. не выводится из самой логики. Именно так возможны синтетические суждения а priori.
Итак, первый уровень нашего конструирования мира явлений по Канту - это восприятие их в пространстве и времени, что вытекает из априорного устройства нашей чувственности.
Далее в разделе о "трансцендентальной логике" (учении об интеллекте) Кант дает связь познающего мышления с чувственными представлениями. Лишь из соединения чувственности и рассудка, говорит он, может возникнуть знание. "Мысли без содержания пусты, а созерцания без понятий слепы". Рассудок обладает, по Канту, активностью, а чувственность - пассивностью. При переходе от чувственности к рассудку происходит скачок качественного плана. Рассудок выполняет функцию подведения многообразного чувственного материала под единство понятия, т.е. рассудок сам конструирует предмет сообразно априорным формам мышления - категориям. Кант выводит из форм силлогизма 12 категорий:
1) триада количества: единство, множество, всеобщность;
2) триада качества: реальность, отрицание, ограничение;
3) триада отношения: субстанциональность и случайность, причина и действие, взаимодействие;
4) триада модальности: возможность, существование, необходимость.
Категории рассудка, вскрывающие упорядоченную, закономерную связь вещей, явлений природы - это опять же продукт нашей деятельности. Мы упорядочиваем явление тем, что мы судим о них, а судить о том, что дано в созерцании - это значит подвести многообразие под понятие. Например, суждение: "Все, что случается имеет причину", то есть мы берем многообразие всего: все, что случается, и подводим под один закон - под понятие причины. Это и есть обычный способ упорядочивания мира, присущий науке, познающему разуму. Поэтому законы природы - это то, что вытекает из категорий рассудка, из способа судить о природе. Мы можем познать только то, что сами создали, - утверждает Кант. Но что служит последним основанием единства, без которого рассудок не мог бы осуществлять свою функцию объединения многообразного? Это акт самосознания ("Я мыслю!") - трансцендентальное единство апперцепции - источник всякого единства. "Я называю "трансцендентальным", - говорит Кант, - всякое познание, занимающееся не столько предметами, сколько видами нашего познания предметов, поскольку это познание должно быть возможным априори.
Основной вывод, к которому приходит Кант, состоит в положении, что рассудок диктует законы природе. В этом состоит, совершенная Кантом "революция в философии", аналогичная коперниканскому перевороту. Природа для Канта реальна лишь в "эмпирическом смысле", то есть как мир явлений.
Рассудок, диктующий законы природе, всегда переходит от одного обусловленного, к другому обусловленному, его категории имеют законное применение лишь в пределах опыта. Стремление же человека обрести абсолютно безусловное, из которого, как из некоей первопричины, вытекал бы весь ряд явлений и объяснялась бы вся их совокупность, - удовлетворяет разум в виде идей. Кант пишет: "Всякое наше знание начинается с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме, выше которого нет в нас ничего для обработки материала созерцаний и для подведения его под высшее единство мышления".
Исследование чистого разума должно дать ответ на вопрос о том, возможна ли метафизика как наука. "Если рассудок есть способность создавать единство явлений посредством правил, то разум есть способность создавать единство правил рассудка по принципам".
Трансцендентальные идеи, то есть идеи разума, Кант разделяет на три класса: душа, мир, Бог. Идеи у Канта - это не сверхчувственные сущности, обладающие реальным бытием и постигаемые с помощью разума (Платон). Идеи Канта - это представления о цели, к которой стремится наше познание, они выполняют регулятивную функцию в познании, побуждая рассудок к деятельности.
Уровень разума выходит за рамки опыта, не касается мира явлений. Если мы судим о душе, но душа в опыте не дана. Даны отдельные психологические явления и их можно упорядочить, но душа не рассматривается как явление. Бог как абсолютная сущность, как причина всего. Но мы конструируем и эту реальность, и она в отличие от феноменальной реальности кажется иллюзорной, мы не можем знать, какова она.
Доказать, что идеям разума не может соответствовать реальный предмет, Кант пытается с помощью диалектического противоречия - антиномии (от греч. antinomia - противоречие в законе). Кант различает антиномии - две математические и две динамические, - состоящие из тезиса (утверждения) и антитезиса (отрицания), выбор которых зависит от исходных посылок. Кант полагал, что возникновение антиномий обусловлено ложным допущением, что мир как безусловное целое является предметом теоретического познания разума. Вся диалектика противоречий, содержащаяся в антиномиях, согласно Канту, мнимая, иллюзорная, и возникает лишь там, где с помощью конечного человеческого рассудка пытаются конструировать не мир опыта, а мир вещей самих по себе.
На самом деле учение Канта об антиномиях поставило перед философией ряд сложных проблем - о противоречивом единстве конечного и бесконечного, простого и сложного, необходимого и случайного, необходимости и свободы. Поэтому проблема антиномий явилась мощным стимулом для диалектических подходов в разрешении истинных противоречий действительности.
Утверждая, что субъект познает только то, что сам он и творит, Кант проводит водораздел между миром явлений и непознаваемым миром "вещей в себе". В мире явлений царит необходимость, он относителен и существует благодаря относительности к трансцендентальному субъекту. Эта реальность науки, теоретического естествознания. Но есть и реальность философская, метафизическая, которую можно только мыслить. Если это метафизическое знание непротиворечиво, то оно лежит в основе практической деятельности, это вера, которая лежит в основе практической деятельности. Кант считает, что мы можем мыслить бога, бессмертие души, мир в целом без противоречий, то есть непротиворечиво мыслить метафизические понятия, а вот уже рассуждая о них, человеческий разум впадает в антиномию, что свидетельствует о нашей неспособности их познать.
Таким образом, человек - творец трех реальностей: 1) эмпирической, 2) теоретической, 3) метафизической (смысловой). Умопостигаемый мир Канта - это совокупность "разумных существ как вещей самих по себе". Человек - вещь сама по себе. В философии Канта сформировалось понимание человека как субъекта. До Канта "субъект" - это просто подлежащее, то, чему приписываются свойства, или субъект понимался как душа, носитель характера, привычек. Но только у Канта речь идет о субъекте как особой способности - ставить цели, субъекте как источнике целеполагания, сознательной деятельности. Человек, следовательно, понимается Кантом как субъект, а мир явлений, создаваемый субъектом, его деятельностью - как объект.
Мир вещей в себе закрыт для чувственности, недоступен разуму теоретическому; открывается лишь практическому разуму, или разумной воле. Функция воли - устанавливать принципы нравственного действия. Качество практического разума - свобода как независимость от определяющих причин чувственно воспринимаемого мира. Свобода человеческой воли заключается в том, что она определяется тем законом, который сама устанавливает над собой, признавая его высшим, исключительно внутренним законом разума - то есть нравственным законом. Значит, именно в практической деятельности человек, по Канту, раскрывается как субъект свободы, субъект морального поведения.
Человек, по Канту, есть существо двойственное - это и вещь сама по себе, а с другой стороны - явление, и в человеке связаны эти два мира, на которые распадается действительность.
С одной стороны, любая деятельность человека определяется жизнью, миром явлений, а с другой стороны, человек выше, глубже мира явлений, опирается на разум, находящийся вне мира явлений. Человек находит в самом себе закон, гласящий: "Поступай так, чтобы максима твоего поведения могла стать во все времена принципом всеобщего законодательства"; "... поступай так, чтобы и человек и в его лице человечество никогда не были только средством, а всегда целью самой по себе". (Эта формулировка категорического императива Канта - повеления, которому человек следует в практическом поведении). Человек свободен либо принять требования нравственного закона, либо отвергнуть. Для человека как вещи в себе свобода возможна, а для человека как явления свободы нет.
Отвергнув притязания науки на познание вещей самих по себе, указав человеческому рассудку его пределы, Кант ограничивает знание, чтобы дать место вере. Сфера нравственного действия оказалась отделенной от научного познания и поставленной выше его.
В послекантовской философии формируется представление о принципиальном различии природы, где действуют законы причинности и необходимости, - и культуры, где действует принцип целеполагания.

Теория познания Канта
Трансцендентальное, то есть недоступное опыту (Бог, душа)
Трансцендентальное, то есть выступающее условием опыта

Специалисты (именно по творчеству Канта) считают, что целесообразно начинать изложение философии этого мыслителя с его учения о человеке. Кант изложил свои воззрения по этому вопросу в книге «Антропология с прагматической точки зрения». Главная ее часть подразделяется на три раздела в соответствии с тремя способностями человека: познанием, «чувством удовольствия и неудовольствия» и способностью желания. Человек, по Канту, -- это «самый главный предмет в мире». Над всеми другими существами его возвышает наличие самосознания. Благодаря этому человек представляет собой индивидуальность, т.е. личность. Из факта самосознания вытекает эгоизм как природное свойство человека. Эгоизму Кант противопоставляет образ мыслей, при котором человек рассматривает свое Я не как весь мир, а лишь как часть его. Человековедение -- это в сущности вместе с тем есть и мироведение. Мыслитель требует обуздания эгоизма и полного контроля разума над душевными проявлениями личности. Он подчеркивает продуктивную силу воображения. По Канту, одно дело, когда мы сами вызываем и контролируем наши внутренние голоса, другое -- когда они без зова являются к нам и управляют нами: тут уже налицо признаки душевных отклонений или предрасположение к ним.

Но природу души Кант не считал объектом научного познания: описание душевных явлений -- не дело естествознания.

Кант ставит вопрос: может ли человек иметь представления и не осознавать их? Такие представления, согласно Канту, являются «темными». Но их роль велика в творчестве. В полном мраке сознания может протекать такой сложный процесс, как художественное творчество. Представьте себе, говорит Кант, музыканта, импровизирующего на органе и одновременно разговаривающего с человеком, стоящим подле него; одно ошибочное движение, неверно взятая нота -- и гармония нарушена. Но этого не происходит, хотя играющий не знает, что он сделает в следующее мгновение. Рассудок порой не в состоянии избавиться от влияния представлений даже в тех случаях, когда считает их нелепыми и пытается противоборствовать им. Так, например, обстоит дело с сексуальным чувством, когда от страсти мутится разум. На большой карте нашей души, говорит Кант, освещены только немногие пункты -- это обстоятельство может возбуждать у нас удивление перед нашим собственным существом, ведь если бы некая высшая сила сказала: «да будет свет!», то это произошло бы без малейшего содействия с нашей стороны. Перед нашими глазами открылось бы как бы полмира (если, например, мы возьмем писателя со всем тем, что он имеет в своей памяти).

Кант анализирует такие способности человека, как талант и гений. Талант к изобретению и открытию -- это высший уровень дарования. Таков гений.

Анализируя существо человека, Кант рассматривает природу чувств. Например, чувство удовольствия в общем способствует жизни. Но у человека на животный инстинкт наслаждения наложена нравственная и культурная узда. Кант говорит: один способ удовольствия есть в то же время культура, а именно, увеличение способности испытывать еще большее удовольствие -- таково удовольствие от наук и изящных искусств, другой же способ -- истощение, которое делает нас все менее способными к дальнейшему наслаждению.

Говоря о необходимости самосовершенствования человека, его души, Кант подчеркивает: «Развивай свои душевные и телесные силы так, чтобы они были пригодны для всяких целей, которые могут появиться, не зная при этом, какие из них станут твоими».